среда, 12 марта 2008 г.

Le Révélateur and the revelation of cinema

В той немногочисленной англоязычной критике, посвященной второму полнометражному фильму Филиппа Гарреля Le Révélateur (1968), принято оставлять название на языке оригинала. В этом есть здравый смысл, поскольку уже только одно название задает многообразие смыслов и трактовок, оставаясь в то же время достаточно расплывчатым, не обладая одним конкретным значением; вряд ли это поддается переводу. Насколько можно судить, основная коннотация кинематографическая - Le Révélateur - это тот, кто проявляет, проявитель. В то же время словари указывают на перевод "обладатель откровения", что тоже укладывается в канву фильма, учитывая подтекст мая 68-го (об этом позже). Но еще есть сходное слово le rêve, т.е. сон, грёза; а большую часть действий, происходящих в фильме, можно трактовать именно как плод воображения четырехлетнего героя. Нелишним тогда уж будет заметить и то, что единственная надпись, которая появляется в этом немом фильме - это réveille moi a 8 h ('разбуди меня в 8 часов'), а будить можно только спящего.




Как уже было сказано, главный герой - четырехлетний мальчик (Stanislas Robiolles); еще в кадре только его мать (Bernadette Lafont, мамочка в "Матери и шлюхе" Жана Эсташа) и отец (Laurent Terzieff). Нельзя трактовать сюжет совсем однозначно, но тем не менее в фильме есть четкий нарратив. С одной стороны, это последовательная инсценировка библейских сцен (я не специалист в христианской иконографии, но визуально здесь, кажется, нарушается классический канон изображения), с другой стороны, действие происходит в снах и в воображении ребенка. Гаррель удивительно точно и тонко воспроизводит это почти невыразимое детское восприятие реальности. Искажение, эхо реальности переплетается с фантазией, которая в этом возрасте представляет мир, как череду приключений. И его сны - это, если угодно, такие сны о войне: вот они всей семьёй продвигаются перебежками и ползком по полю, будто бы спасаясь от погони и преследования, проползают под колючей проволокой. Но эти приключения в то же время представляют собой и игру; в тёмном лесу отец и мать играют в замедленную версию салок (следует здесь возможно вспомнить и то, что уже в следующем фильме Гарреля сам Иисус Христос играет в классики перед тем как совершить убийство своей матери). Задолго до Линча Гаррель проводит виртуозную работу с материей сна, в которой вдруг находят свое отражение детали из жизни. Есть очень нежная сцена, в которой мальчик гладит по голове маму, папу, а затем висящую на стене игрушку. Эта игрушка возникает снова уже в воображении, всё так же во сне, а затем преображается в распятых на проволоке забора концлагеря родителей. Гаррель вообще очень внимателен к деталям, это не только пригвожденная к стене к игрушка. Всплывают и совсем бытовые предметы - балончик, распылитель, который в видении ребенка превращается в орудие, которым он будто бы отстреливается от окружающего мира; дуршлаг на берегу озера (возможная отсылка к Брейгелю, но здесь я тоже не уверен). Чтобы усилить тоталитарный подтекст, Гаррель отправился на съёмки в Мюнхен. И понятно, почему именно эта война так четко отражает в мыслях ребенка - она и так окончилась сравнительно недавно и французские философы продолжают её осмысление, которое им даётся с трудом (см. главу "Возможность" в Манифесте философии Алена Бадью); но следует учесть и то, что кинематограф Гарреля всё-таки всегда автобиографичен; это правило соблюдается и здесь, пусть и не в столь явной степени. А уже его соответствующее детство пришлось на самое начало пятидесятых.



Действие происходит и в доме семьи. Но и эти сцены представлены в преломленном детском восприятии. Преломленном дважды - само детское осознание мира (о чем выше), которое к тому же искажено высокой температурой главного героя. Как известно, одним из лозунгов бунтующих студентов в 68-м году было: "Алкоголь убивает! Принимайте ЛСД". Потому неудивителен этот мотив искаженного сознания: Джеки Райналь утверждает, что на протяжении съемок съемочная группа употребляла ЛСД. ЛСД-коннотация присутствует и в той сцене, где родители будто бы зомби из "Ночи живых мертвецов" (см. текст Emeric de Lastens под заголовком Childhood Secret) медленно поднимаются по лестнице. Но вообще действие в доме происходит наяву, что позволяет Гаррелю филигранно воссоздать драматургию детских перцепций окружающего мира. Есть удивительная сцена, в которой Гаррель переводит будто бы вульгарное в точное наблюдение: посреди ночи мальчик отправляется в туалет, но, разумеется, ему очень страшно идти в темноте. В комнате с унитазом включен свет, но страх не покидает его - в окне мелькают светлячки (или просто какое-то крупное насекомое) и мальчик резко убегает. Вообще говоря, этим часовым немым фильмом во всех этих не бросающихся в глаза мелочах, Гаррель демонстрирует то, насколько виртуозно он уже владеет киноязыком, легко справляясь с историей без единого слова. В скобках замечу, что эта сцена получает мощнейщую рифму в "Я больше не слышу гитары".




Тут уместно будет вспомнить, что Гаррель в отличие от режиссеров Новой волны начал снимать кино без теоретической подготовки, взял в 14 лет в руки камеру. Вот и еще одна интерпретация фильма через май 68-го, юность и творческий бунт группы молодых режиссеров, прозванных денди мая 68-го года. Это очень красивые и очень молодые люди, проведшие май на баррикадах (сам Гаррель, как известно, снимал хронику, но она была утеряна) и снимавшие экспериментальные картины в 68-71-х годах. Эти фильмы, получившие впоследствии название Zanzibar Films, являются поистине неизвестной страницей истории французского (да и мирового!) кино. В посвященной им монографии под авторством Sally Shafto приведен их перечень - в последней редакции получилось 15 (где-то 7 из них доступны на dvd, но этому будет посвящен отдельный разговор). Так вот - Мишель Фурнье, оператор Le Révélateur (и еще пяти других фильмов Филиппа Гарреля), чтобы тоже перейти скорее к практике, бросил написание диплома. И остается только порадоваться, что такой виртуозный оператор сразу приступил к делу, не отвлекаясь на выведение теоретических выкладок о том, как надо снимать. И говоря о занзибаровских фильмах нельзя не назвать имя Silvina Boissonas, поскольку именно её финансирование позволило режиссерам ни в чем себя не ограничивать и снимать сразу на пленку. Но вообще, насколько возможно судить, фильмы Гарреля стоят особняком среди остальных занзибаров - в то время как его соратники больше интересовались чистым экспериментом с изображением и отсутствие нарратива, у него всё-таки слишком подчинено всё общему замыслу. Правда впоследствии в Elle a passé tant d'heures sous les sunlights... он воспользовался наработками Жаклин Райналь, которая снимала диалоги, убирая звук. Впрочем, и в Le Révélateur возникает изящное обыгрывание занзибаровского мотива/полемики о взаимоотношениях зрителя и фильма. Так, в одной из сцен мальчик делает жест оператору - следуй за мной - и тот встаёт в полный рост, делает несколько шагов и снова ложится в траву; Гаррель этим создает определенную дистанцию, напоминая зрителю о его месте - по ту сторону камеры. Любопытно, что перекличка с этой сценой есть и в "Регулярных любовниках" в той нашумевшей сцене, где героиня поворачивается к камере и поясняет зрителю, о каком фильме идет речь; "Бернардо Бертолуччи" - чеканит она. Но визуальное новаторство Гарреля не ограничивается исключительно этим контекстом; он развивает свои кинематографические приемы, использованные в Le Révélateur, в La cicatrice intériure, которым вдохновляется впоследствии Гас Ван Сент и который, фактически, ложится в основу медитативной трилогии американского режиссера (в большей степени это влияние, конечно, коснулось Джерри). Но Le Révélateur явно вдохновлялся автор клипа на композицию Pimpf группы Depeche Mode (см. пост panarchist):



Сопоставление Les amants réguliers и Le Révélateur - без преувеличения уникальный для кинематографа опыт. В 2005-м году мы смотрим фильм про май 68-го и двадцатилетнего поэта Франсуа в исполнении сына режиссера, а затем имеем возможность будто бы отмотать время почти на 40 лет назад и взглянуть уже на то, что снимал сам Гаррель в свои 20 лет. Тем более, что в Любовниках он воспроизводит планы своего фильма того времени - уже упоминавшейся утерянной хроники студенческих волнений. Совершенно завораживающая связка, в которой как-то очень тесно переплетаются время, кинематограф и реальная жизнь. Но этот синтез автобиографии и фикшна - тема для отдельного разговора. Если же снова вернуться в конец 60-х, то можно сказать, что это восприятие окружающего мира и социальной (т.е. не только политической) ситуации как события библейского масштаба вообще характерно для молодого Гарреля. Несмотря на то, что непосредственно саму Библию он в то время еще не читал, в трёх своих фильмах подряд он обращается к религиозной символике.



Бунт мальчика происходит в его воображении и снах - он будто бы проходит за это недолгое время некоторый диалектический путь. Сначала он наблюдатель: открывается занавес, родители разыгрывают на сцене пантомиму для него - единственного зрителя. Затем с уже упомянутым балончиком он от них уезжает, отстреливаясь, но затем - с помощью кругового тревеллинга (излюбленный приём Гарреля того времени) он снова к ним возращается. В следующий раз он всё-таки удаляется. Далее остаётся один, покидает дом и приходит к берегу озеру. Когда так же наедине с водной стихией оказывался в финале фильма Антуан Дюанель, в другом фильме Гарреля на берег выйдет Христос с Магдалиной. Отказывается ли он от своих родителей? Вовсе нет - достаточно вспомнить нежную сцену в доме; просто впереди его ждет большой путь, который ему предстоит пройти самостоятельно.





P.S. Как известно, Гарреля высоко ценил Делёз. Процитирую его: "Гаррель выражает в кино проблему трех тел: мужчины, женщины и ребенка. Священная история как Жест. В прекрасном начале "Le Révélateur" мы сперва видим черноту, а в ней -- угадываем ребенка, усевшегося на самом верху шкафа; затем показывается дверь, открытая в сторону передержаннного силуэта отца, и, наконец, перед отцом мы видим мать на коленях. Каждый обнимает одного из двух других, сообразно трем комбинациям, и произойдет это на большой кровати, напоминающей упавшее на землю облако" (и см. далее в "Кино"). Делез на следующих страницах продолжает говорить о теле и позах; благодаря размещенным здесь кадрам из фильма становится еще более понятно, что Гаррелю действительно здесь не нужен вербальный язык, поскольку слишком искусно он освоил язык изображения и язык тела. И актерская пластика органично заменяет убранное слово.

8 комментариев:

imasafilm комментирует...

занимательно.приятный спокойный стиль. как то можно здесь подписываться на дальнейший просмотр? или через жж?

un-homme-qui-dort комментирует...

кажется, через сам блогспот нельзя подписываться. я просто здесь совсем новичок, поэтому я пока не могу ответить на такой простой вопрос, извините.

посмотрите обязательно фильм, если у вас будет возможность (его легко найти в интернете); по второму разу я вдруг очень им проникся.

un-homme-qui-dort комментирует...

я еще небольшой p.s. добавил. но вы, наверное, и так всё это читали.

а подписаться, кажется, можно здесь:
http://notre-dame-des-fleurs.blogspot.com/feeds/posts/default

imasafilm комментирует...

ну, я конечно же видел этот и все другие, что были в сети ещё до показа в Гцси. Только без перевода.
кстати начинал смотреть как раз вот это - "проявление-сон." И был потрясён оглушительной тишиной. такого не было со студенческих времен просмотра молчания бергмана и тарковского. Второй раз наоборот было уже не так. мне кстати больше нравиться смотреть кино дома. тем более такие интимные фильмы. жаль что вы не записали переводы тех фильмов что были показаны. пересматривать бы и пересматривать.
но все равно спасибо ещё раз. не забывайте и жж. там тоже приятный формат. иногда. счастливо.

Dmitry комментирует...

С почином!
Кстати, режиссёр упомянутого видеоклипа "Pimpf" (как и многих других клипов Depeche Mode того периода) - небезысвестный Антон Корбийн, недавно дебютировавший с фильмом про Joy Division.

un-homme-qui-dort комментирует...

ах, точно. это как раз та деталь, что я поленился уточнить. но о сотрудничестве корбайна и депеш мод знаю, но просто как-то никогда не был поклонником ни первого, ни вторых (да и от контроля смешанные впечатления; скорее негативные в итоге).

rhages комментирует...

Здравствуйте, Борис! это йошими. т.е.Гоша. буду в москве предположительно с 24 по 26 мая, конкретно в икре 25-го на broken social scene.если есть желание поговорить в реальности о литературе и чем-нибудь ещё - не в реальности пока - я надеюсь, что только пока - её нет,то:
8-912-254-97-52
outstanding19@yandex.ru
387-046-331

Анонимный комментирует...

с россией ладно, а с кем можно сравнить израиль?